Почему борьба с терроризмом в Казахстане трещит по швам?

Сижу за решеткой в темнице сырой…

В последние годы стал весьма актуальным вопрос распространения радикального ислама в учреждениях уголовно-исполнительной системы (УИС), поскольку именно в местах лишения свободы сосредотачиваются лица, осужденные за религиозный экстремизм и терроризм. Они являются благоприятной вербовочной средой для приверженцев насильственного экстремизма. Многие страны мира утверждают, что пришло время работать по борьбе с экстремизмом именно в местах лишения свободы, а также во всех видах закрытых учреждений. 

Результаты исследования казахстанских тюрем презентовал в ходе форума региональный директор представительства Международной тюремной реформы (PRI) в Центральной Азии Азамат Шамбилов.

«Данное исследование является эксклюзивным. Такого ещё нет ни в Центральном Азиатском регионе, ни в постсоветском пространстве», - отметил Азамат Шамбилов.

Почему под взгляд экспертов попал именно Казахстан? Азамат Шамбилов утверждает, что в последние годы в Казахстане выросло количество лиц, совершающих уголовные правонарушения, связанные с экстремизмом и терроризмом. 

«Мы знаем, что в прошлом году 2 месяца подряд в июне и июле в нашей стране в южном и западном регионах произошли две атаки экстремистского и террористического характера. Впервые в истории Казахстана за последние 17 лет гражданин был направлен в камеру смертника за совершение преступления. Этот человек был идентифицирован как бывший заключенный, находившийся в местах лишения свободы. До заключения он не придерживался каких-либо религиозных идеологий, но после освобождения стал радикалом и совершил атаку на нескольких граждан. Его семья говорила, что он начал меняться во время отбывания наказания», - объясняет А.Шамбилов.

«Места лишения свободы являются благоприятными для вербовки и примыкания к различным радикальным группировкам. Там нет наблюдения общественности, тотального контроля, мы не знаем, какие огромные работы ведутся там. В колониях, закрытых учреждениях, полицейских участках, СИЗО, ИВС человек ощущает большую депрессию. С психологической точки зрения уязвимые люди нуждаются в определённой поддержке и помощи. Они не имеют постоянного контакта с семьёй, но рядом есть лица, обладающие большими знаниями в религии, которые дают им «вредную» духовную пищу. Кроме того, лица, находящиеся в изоляции от общества, имеют определённую злобу и ненависть к тем, кто на свободе. А также к тем госорганами, которые занимаются следствием и судом за несправедливые решения», - продолжает спикер.

А.Шамбилов представил документ Международной тюремной реформы: «Тюремный персонал: перегруженность и низкооплачиваемая работа». Он отражает, с какими проблемами сталкиваются сотрудники мест лишения свободы. 

«Впервые в мире мы начинаем говорить о том, почему должны работать с тюремным персоналом, так как это те лица, которые отвечают за реинтеграцию, ресоциализацию осужденных. На сегодня большое количество сотрудников тюрем Казахстана перерабатывают. Получают низкую зарплату и социально не обеспечены. Это те вопросы, которые очень важны для решения вопросов радикализации и предотвращения примыкания в радикальные группировки», - добавил А.Шамбилов.

По данным на май за 2017 год, из общего количества заключённых, верующий контингент составил 3 тыс 500 человек. Из них 763 - последователи салафизма. Более 90 человек остаются на радикальных позициях, что означает: нужно проводить большую работу, чтобы охватить остальные 80%. По мнению правительства, наиболее уязвимые в плане радикализации до уровня, порождающего терроризм и вербовку, являются южный и западный регион страны. Подтверждение - последние 2 террористических акта в Актобе и Алматинской области. 

«Я хочу остановиться на последнем акте, который произошёл в Алматы с участием одного человека. Мы все знаем, что он действовал в одиночку и смог держать всю страну в страхе. До этого отбывал наказание в местах лишения свободы, и по утверждению его семьи, подвергался влиянию радикальных религиозных течений именно там. Мы видим, что маленький пример одного человека может разрушить судьбы десятков людей», - сказал А.Шамбилов.

Он отмечает, что в Кыргызстане, Таджикистане, Узбекистане уже выявлены факты, когда сотрудники правоохранительных органов: МВД, прокуратуры, тюремных служб, были вербованы  в радикальные группировки. Они помогали заключенным, способствовали распространению деструктивных религиозных идей, приносили различную литературу, продукты, организовывали встречи. 

«На сегодня стоит большой вопрос: как мы будем защищать сотрудников, если они сами социально уязвимы, психологически неустойчивы? Нужно поднимать социальный пакет для сотрудников. Создавать отдельные обучающие программы по выявлению таких ранних стадий радикализации в самом себе, когда они могут понять, подвержены ли, и как могут защитить себя от скрытого психологического давления. Работа проводится, но она доказала свою неэффективность. Сегодня пришло время создавать новые реабилитационные программы для сотрудников», - уверен А.Шамбилов. 

Он привел в пример Нидерланды, где сотрудники колоний работают 4 дня в неделю. На пятый день они проходят обучение, тренинговые программы, психологическую разгрузку. В то время как наши сотрудники работают 6 дней в неделю без какой-либо поддержки.

«Исследование свежее. Опрос осужденных проводился с ноября 2016 по январь текущего года. Мы выбрали регионы с большим количеством граждан, примыкающим к радикальным группировкам, с сильными деструктивными убеждениями, неблагополучные регионы, где нет больших программных работ. Мы не брали Актобе, так как там проводится большая работа, все внимание там. Но есть Атырау, Мангыстау, Уральск, где большие радикальные группировки все ещё живут и благоприятно работают с нашими гражданами», - рассказал Азамат Шамбилов.

Портрет казахстанского террориста

Проведенный анализ выявил и социальный портрет террориста.

«Это безработный молодой человек в возрасте до 28-29 лет, со средним образованием, женат, имеет несколько детей. Эти характеристики, действительно, были подтверждены, исследованием, которое мы провели с контингентом осужденных за преступление, связанное с насильственным экстремизмом. Но социальные характеристики не дают, к сожалению, полного ответа на вопрос о том, кто способен преступить закон в виду радикальных мировоззренческих позиций. Так как нахождение человека в таком обществе обусловлено в большей степени психологической и социальной составляющей. Наше исследование позволило раскрыть не социальный статус, а именно психологический портрет личности, совершивших преступление на почве радикализации. Это в свою очередь позволяет выявить, как эта категория лиц воспринимает себя, свой жизненный опыт, проявляют чувство ответственности и свободы», - рассказала директор «Ассоциации центров исследования религий» Юлия Денисенко.

В исследовании приняли участие три тестовых группы: здоровая среда или сотрудники правоохранительных органов, контактеры или лица, находящиеся в непосредственном контакте, сами осужденные за различные правонарушения, связанные с насильственным экстремизмом. 

В первой группе из здоровой среды были выявлены такие характеристики, как свойство расширять свои формы сотрудничества, проявлять социальную активность, развивать способности, самоопределятся, получать уверенность в завтрашнем дне. Вторая группа – им трудно говорить «нет», поэтому много времени они тратят на интересы других людей. Их цели определяют обстоятельства или приближенные люди. Им свойственно вести себя эмоционально, необдуманно, импульсивно. То есть имеет очень низкий уровень развития. Они имеют положительные жизненные принципы, но отстаивают их в состоянии гнева и раздражении в состоянии «довели» и «достали». 

«Третья группа – самая основная, а именно осужденные за экстремизм. «Один из самых удивительных фактов, что в этой группе у 46% респондентов были стерты представления о себе. Тесты у них были заполнены на 20-25%. При таких обстоятельствах результаты не интерпретируются и не подлежат анализу. Но в свою очередь можно свидетельствовать о демонстрации масок и ложной позиции «я свой». Символически это можно выразить словосочетанием «не укреплен корнями, где выгодно туда и иду». Свойственно деструктивное поведение, а именно обвинение других, жизни, судьбы, нежелания жить. Такую картину может украсить некая идеология или смысл, который прививается посредством внешней пропаганды. У 82% людей этой группы способности воспринимать, чувствовать, выбирать, делать, думать, понимать, выражено очень слабо. Гораздо ниже, чем у других предыдущих групп. Интересно то, что им не свойственно быть организованными, потому что все они нуждаются в контроле, сопровождении, воздействии со стороны других», - добавила Ю.Денисенко.

Интересный факт – выявлены отличия у женатых мужчин, приверженцев экстремистских взглядов – у них ощущение свободы и понимания намного ниже. Анализ также показал, что к уголовной ответственности больше привлекаются именно женатые мужчины. 

«Находясь сегодня в местах лишения свободы, они не перевоспитываются, к сожалению. Возможно, нужно пересмотреть систему реабилитации. Один из самых важных выводов – только после повышения уровня экзистенции мышления, развития критического мышления, возможно подключение в реабилитацию специалистов теологов. До этого момента они просто не способны понять, что им говорит теолог или имам. Поэтому в первой стадии должны подключаться психологи. Только потом можно на конечной стадии вводить в команду по реабилитации специалистов-теологов», - уверена Юлия Денисенко.

Дети, подверженные терроризму

Общее количество террористических и экстремистских фактов за прошлый год составило 554 случая, в которых граждане были осуждены за преступления, связанные с экстремизмом и терроризмом. Это может быть распространение литературы, вербовка, привлечение малолетних граждан в радикальные ряды, совершение различного рода преступлений. Количество мужчин - 538 человек, женщин - 16. Среди заключенных все больше граждан из Казахстана - 170 человек, меньше из ближнего зарубежья и СНГ. В рядах их есть несовершеннолетние – около 7 человек. 

«Это показывает, что мы должны поводить работу уже с молодежью, так как основной контингент лиц, совершающих экстремистские преступления - люди от 18 до 29 лет», - уверен спикер.

Он привел в пример случай, который произошел в Казахстане, когда 17-летний подросток чуть не подтолкнул другого 15-летнего мальчика на совершение теракта. Преступление было пресечено правоохранительными органами, подростки понесли наказание.

«Он привёл его к той идее, что мальчик должен пожертвовать собой ради Господа. 15-летний ребёнок поверил другому 17-летнему ребёнку. Когда правоохранительные органы начали разбираться, поняли, что тот 17-летний не учится, не работает, покинул колледж в 15 лет. Его харизма заключалась в знании религии, в его убеждениях. Второму мальчику не хватало внимания родителей, и он был предоставлен сам себе. Ребёнок абсолютно не понимал, его готовили к совершению теракта. Я не могу назвать регион, где все происходило, так как это конфиденциальная информация», - сказал А.Шамбилов.

На сегодня встаёт вопрос привлечения родителей именно в работу по предотвращению насильственного экстремизма. В семьях должна начинаться работа с детьми, они должны быть морально, духовно обогащены именно  семейными ценностями. 

«Другой вопрос: какой религии ваш ребёнок следует? С кем разговаривает? Родители должны обращать на это большое внимание. На сегодня большинство граждан страны не знают, чем занимаются дети после школы, так как заняты работой. Родители заняты тем, чтобы содержать ребёнка. Но духовным содержанием его жизни родители сегодня не обеспокоены. И уже есть несовершеннолетние граждане, которые попадают в места лишения свободы. Последние новости, которые поступали из разных регионов страны, указывали на то, что и в детских домах есть риски радикализации несовершеннолетних, где различные группировки пытаются работать с детьми в трудной жизненной ситуации», - сказал Азамат Шамбилов.

В детской колонии Алматы есть несовершеннолетние, которые отбывают наказание за преступления экстремистского характера. Там отбывают наказание 42 человека, они размещены в определенных локальных участках. Один из них – осужденный за экстремизм.

«При разговоре с этими детьми мы увидели, что они оказались без внимания при живых родителях. Большое упущение родителей, которые не обращали на образ жизни своего ребенка, живя с ним под одной крышей. Не заметили, как они начали примыкать к радикальным группировкам», - сетует спикер.

Он утверждает, что в Казахстане сейчас нет религиоведов, теологов, психологов, которые имеют опыт работы с радикализированными детьми. 

«Дети имеют агрессивный характер определённых вещей, работать с детьми в спецшколах, колониях - очень сложно. Но если они имеют религиозные убеждения, с ними работать вдвойне сложно. В первые два месяца они не хотят слушать, так как не верили семье, маме, папе, но сильно поверили другому человеку и не могут отойти от этого», - объясняет Азамат Шамбилов.

Азамат Шамбилов бьет тревогу – пора создавать новые программы по предотвращению терроризма в стране, так как существующие сегодня программы в УИС «доказали свою неэффективность».

«Для страны нужно принимать определённый стратегический документ. Он может нести конфиденциальный характер, но где будет расписана роль каждого госоргана. Нужно создавать службу, которая будет противодействовать экстремизму в местах лишения свободы. В Бельгии, Англии, США, есть службы в тюремной системе, которые взаимодействуют с правоохранительными органами непосредственно с КНБ, изучая каждую татуировку, роспись, печать», - говорит А.Шамбилов.

За пять лет в Казахстане совершено 14 террористических актов, где было ранено 50 человек, погибло 90.