"Мне предлагали отказаться от родителей". Откровения казахстанки о религиозной секте

Это сейчас Асель Базарбаева смело выступает перед многотысячной аудиторией. Волевая, коммуникабельная, она не боится признавать свои ошибки и открыто говорить о них. Но так было не всегда. Тесное знакомство с религией у нее произошло в 18 лет, после неудавшейся первой любви. Односельчанин предложил Асель начать читать намаз. Со своим будущим мужем она познакомилась в мечети Петропавловска. После свадьбы из-за произошедшего конфликта с родителями супруга молодожены переехали из Петропавловска в Степногорск, а после и в Кокшетау. В новом городе жизнь молодой семьи не наладилась. К бытовым вопросам добавились религиозные. Их новое окружение, по словам женщины, навязало им свои правила. Асель отмечает в разговоре, что ее бывший муж был безобидным человеком, но легко поддающимся чужому влиянию. И в связи с новым влиянием семья стала жить уже по другим правилам. Были другие разговоры, идеи, цели. Супруг Асель к этому времени не работал периодически, и семья в буквальном смысле выживала. 

"Принимая религию, люди не стремятся меняться, менять свои привычки"

"Уже там, в Кокшетау, развитие ислама набирало быстрые темпы. И, по моим наблюдениям, оно изначально шло в неправильном направлении. Возникли почему-то вопросы, нужен ли нам мазхаб (школа шариатского права в исламе - прим. автора), как правильно читать намаз, как женщинам или как мужчинам. Выяснилось, что нужно читать по сунне. Позже стало известно, что нельзя есть мясо, которое предлагают вашей семье. Должно быть обязательно халяль, то есть то, которое зарезал мусульманин. Одежда не должна быть облегающей, просвечивающей. Нужно было максимально свободную одежду носить и предпочтительно темную. Поскольку ты считаешь себя человеком верующим, тебе хочется становится лучше, делать правильные, по твоему мнению, вещи. И ты идешь на поводу у людей, которые навязали тебе новые каноны. После муж постоянно стал твердить, что мои родители неверующие. Намаз не читают, оразу не держат.  Поставил условие, чтобы я отказалась от родителей.

"Они горели идеей джихада"

"В Кокшетау муж так и не смог найти работу. Ему позвонили приятели из Бестобе, Акмолинская область. У них там была золотодобывающая шахта. Пригласили его туда на работу. Мы поехали. Там уже супруг со всеми представителями общины вступил в тесный контакт. Там не бывает каких-либо названий. Есть просто община, объединение, братья по вере. Он начал с ними работать, дружить. Увлекся более радикальными идеями. И поскольку они общались сами, хотели, чтобы и жены между собой дружили. И как-то раз он отвез меня на одну такую встречу. Я тогда была беременна третьей дочкой. Увидела в доме очень много сестер, все в хиджабах, такими добрыми показались мне они. После чаепития нам показали видеоролики, где девушки, которые подорвали себя во время мюзикла "Норд Ост", давали наставления. Они с экрана телевизора заявляли, что нужно делать подобное во имя бога. Я помню хорошо, как увидела их горящие глаза после видеороликов. И слышала их фразы, обсуждения. Они говорили о том, "какую надо иметь веру, чтобы ради бога отдать жизнь. Мы вот такие ничтожества, не можем пожертвовать своей жизнью". Я просто была в шоке, у меня было другое мнение. Конечно, может, я и была в нетрадиционном течении, но потому что я следовала за мужем. Все же у меня был стержень,  я знала, кто я, традиции наши, историю. Когда они спросили мое мнение, я сказала: "Нет девчат, какой джихад, о чем вы". Та семья, которая принимала нас у себя дома, это были оралманы из России. Им государство выдало четырехкомнатную квартиру, так как у них было четверо детей. Также им выдали подъемные деньги, благодаря чему они построили свой бизнес, купили машину. То есть были все условия для проживания. И сейчас они сидят и обсуждают, как сделать переворот в стране, что дала им кров. "О каким джихаде вы говорите", - сказала я.  Как позже оказалось, им не понравились мои слова. После этого разговора жены рассказали мужьям, что меня нельзя допускать, что у меня совсем другие убеждения. И на моем муже поставили большой и жирный вопросительный знак. Они начали сомневаться в нем. Но тем не менее все равно использовали его в каких-то корыстных целях. И он все это позволял, поддавался. Я практически не видела его, он пропадал. Я была одна с двумя детьми, беременная третьим ребенком. Но, приходя домой, он все время говорил про идею джихада, он горел ею. И как-то в один день, придя домой, он заявил, что завтра уезжает на джихад в Чечню. Я у него спросила, а что буду делать я с двумя детьми и беременная. Легла у порога и сказала: "Если ты перейдешь через меня, через этот порог, то больше уже не вернешься". И он остался. В 2006 или 2007 году были задержаны члены этой общины. К нам приходили жены этих осужденных. Они обвиняли нас в аресте своих мужей, говорили, что остались одни, дети без отцов. Я очень сильно переживала из-за этого. 

"Наш сын сидел с коробочкой и просил милостыню"

В 2012 году я устроилась в общественный фонд. Тогда я получала зарплату в 25 тысяч тенге. Квартиру мы снимали за 50 тысяч. Поэтому параллельно я еще и таксовала, подрабатывала на свадьбах фотографом. За рулем я была в хиджабе, и у пассажиров возникали вопросы. В итоге я сняла хиджаб, перестала читать намаз. Но это скорее было мотивировано физической нагрузкой, очень тяжело было совмещать. Я спала четыре часа в сутки, похудела до 45 килограммов. Но мною двигал материнский инстинкт. Я должна была обеспечивать детей. Просто как-то я возвращалась с работы и увидела своего сына. Он сидел с коробочкой перед торговым центром и просил милостыню. Я к нему подошла и спросила, что он делает. Он мне ответил так: "Я помогаю тебе зарабатывать деньги". В это время муж сидел дома и даже не подозревал, чем занимается наш сын. 

Меня, помню, вызвали в школу с обвинениями, что дочь ворует у своих одноклассников деньги. Потому что все уходят в столовую, а она одна остается в кабинете. Ей тоже хотелось кушать, но у нее не было денег, так как я не могла ей дать. Я не стала ругать дочку. Просто поняла, что нужно детям показать, как можно зарабатывать честные деньги. Я стала их привлекать на свои заработки в выходные дни, когда работала фотографом в ресторане. Мы делали моментальные фото, я распечатывала, а дети бегали и продавали. У них и математика повысилась сразу, они ведь считали на месте сразу. И как-то раз сын станцевал с другими детьми на свадьбе "кара жорга". Ему один из гостей свадьбы дал за это 700 тенге. Сын попросил разрешения потратить эти деньги самому. А у меня тогда каждая копейка на счету была, даже эти 700 тенге были на тот момент приличной суммой для нас. Но я все же разрешила ему оставить себе эти деньги. На следующий день он пошел и подстригся. Он меня до этого несколько раз просил о стрижке, а я все откладывала, так как не хватало денег. Тогда я поняла, что правильно воспитываю детей. И это стало по-своему переломным моментом для меня. 

"Возрождение"

Переосмыслить все произошедшее мне очень помогла работа в общественном фонде. Я начала самореализовываться, и это дало мне уверенности и сил. Как-то по работе я посетила общественное мероприятие, где была тема "Женщина и религия". Там был показ документального фильма "Вторжение" о пострадавших от деструктивных религиозных течений. Мы посмотрели этот фильм, и я заплакала. Я увидела свою жизнь во фрагментах этого фильма, по другую сторону. Когда ты находишься внутри, ты не знаешь, что происходит. А тут я увидела себя со стороны, я поняла, насколько я во все была втянута и вообще чем я рисковала. И для меня тогда наступило такое прозрение, как так получилось, что со мной такое произошло. Для меня этот фильм стал возрождением. С мужем я развелась. Нужно было сделать выбор - либо он, либо дети. Я выбрала наших детей.