Добавить комментарий

“У государства нет плана, нет возможностей. У нас не хватает кадров, чтобы вести такую работу. У нас есть такие центры по реабилитации и реинтеграции “возвращенцев”? Нет. Есть эксперты, которые имеют опыт работы с такими лицами? Нет. Если кого-то нанимать со стороны, тоже не решит всей проблемы. Это не наши граждане. Они не знают всех нюансов. Кроме нас самих никто лучше не понимает менталитет наших граждан. Понимаете, “возвращенцы” — это просто одна из тем, которая сегодня в тренде. Она идет из Запада. Там власть проводит определенную социальную политику в этом вопросе, а у государственных органов есть возможности реализовывать такую сложную работу. Мы же просто взяли западную повестку дня, не рассчитав свои силы. Государство намеревается вернуть их, пусть возвращает. Но у меня есть сомнения, что с нынешним потенциалом мы осилим такую работу”, — не скрывает своего скепсиса руководитель НИИ исламоведения Мырзабаев.

Смеем предположить, что такой скептический настрой вокруг этой гуманитарной операции во многом предопределен закрытостью и беспрецедентностью вопроса. Такого еще не было в современной истории Кыргызстана, как и в соседних государствах, чтобы организованно возвращать своих граждан, которые по разным причинам оказались в зоне, где шла необъявленная война. Де-факто военные действия еще не прекратились. Есть вероятность того, что из-за нового витка напряженности в этом регионе может вспыхнуть новая война. Все это осложняет проведение такой специальной операции на первом этапе для Кыргызстана, в отличие от соседних государств, которые успели вывезти часть своих граждан оттуда.

Как обстоят дела с “возвращенцами” в Казахстане

Казахстан первым в регионе в три этапа спецоперации “Жусан” (на казахском горькая полынь степей называется “жусан”, отсюда название спецоперации) возвратил 189 взрослых и 406 детей, в эту статистику не включены лица, которые вернулись в страну по своим каналам. Все возвращенные на первоначальном этапе содержались в Центре реабилитации и адаптации в Актау, который состоял из четырех корпусов, вся работа с “возвращенцами” строилась, исходя из особенностей каждой из групп. 

Документальный фильм Qazaqstan TV про спецоперацию «Жусан». Видео на казахском языке.

По словам руководителя Центра анализа и развития межконфессиональных отношений в Казахстане Гулназ Раздыковой, еще рано подводить какие-то итоги работы по “Жусану”, потому что еще не прошло и года с момента возвращения казахстанцев с сирийских территорий, где шли боевые действия.

“Вы должны понимать, что каждый случай возвращения строго индивидуален. Поэтому говорить, что мы уже достигли позитивных результатов, либо констатировать такие вещи, что все, мол, плохо, еще очень рано. Всего было возвращено 156 женщин, из которых восемь были привлечены к уголовной ответственности. Основная масса женщин смогла вернуться к своим семьям, они заняты воспитанием своих детей и их социализацией. Никто из специалистов, которые задействованы в реабилитации возвращающихся, не возьмет на себя такую ответственность, что мы достигли какого-то позитива в этом вопросе”, — не устает повторять Гулназ Раздыкова, которая имеет определенный опыт работы с такой группой лиц.

Многие страны, решившиеся вернуть своих граждан из Сирии и Ирака, пока готовы принять только женщин и детей, предполагая, что их будет относительно легче реабилитировать. Но, как рассказывает руководитель Центра анализа и развития межконфессиональных отношений в Казахстане Раздыкова, особенно сложно было работать с детьми, которые родились там в условиях войны.

«Не все родственники были готовы принять таких женщин с детьми. Кто-то был сильно обижен на них либо разочарован в их действиях. Другая сложность была в документировании детей, потому что в нашей юрисдикции и правовой практике еще не было такого случая, чтобы мы признавали гражданами нашей страны людей, которые родились на территории других государств», — признается специалист из Казахстана.

В Кыргызстане тоже не особо задумываются о правовом статусе возвращающихся или возвращаемых лиц, потому что представители правительства не раз, комментируя вопрос “возвращенцев”, подчеркивали, что будут возвращать всех детей, устанавливая родство по матери, но каков будет их правовой статус по возвращении, остается неопределенным. Скорее всего можно предположить, что по факту доказанного родства с матерью им выдадут какие-то документы.

В Казахстане, по словам кыргызских правозащитников Азизы Абдурасуловой и Дмитрия Кабака, “для исключения стигматизации детей, родившихся вне территории Казахстана, матерям предоставили право выбора имени и фамилии ребенка, а также указания места рождения. По итогам интервью некоторые женщины выразили пожелание сохранить указание Сирии в качестве места рождения своего ребенка. А для установления родства ребенка с матерью, в особенности сирот с близкими родственниками, применялась геномная экспертиза в судебном порядке. Ее стоимость в размере 500 долларов оплачивалась государством”. Кыргызские правозащитники провели большое исследование, изучая опыт соседней страны (полностью исследование можно почитать по ссылке).

Возвращают женщин и детей, которые будут нуждаться в постоянной социальной защите и поддержке, иначе зачем все затевалось. В Казахстане у вернувшихся женщин были трудности материального характера. “Многие женщины не сразу нашли работу, потому что не имели никакой профессиональной подготовки, у них были утрачены навыки социализации, многие из них остались без мужей. К тому же, семьи у них многодетные. Поэтому финансовое обеспечение было одной из сложных проблем, которые приходилось решать государству и обществу”, — отмечает Раздыкова.

Общественное мнение в соседних странах, в том числе в Кыргызстане, в основной своей массе настроено негативно к самой идее возвращения граждан из Сирии и Ирака. В социальных сетях пользователи высказывают свои опасения по этому поводу, не скрывая резких эмоций. С ними солидарна и часть представителей экспертного сообщества. От цитирования некоторых комментариев и мнений нас удерживает профессиональная этика.

Кыргызстану только предстоит такая беспрецедентная гуманитарная операция. Мы еще не знаем, состоится ли она вообще, но есть намерение. Поэтому будет нелишним изучить опыт других государств, с которыми у нас схожая ситуация. Вот как ответила на наш вопрос о том, какие выводы можем сделать мы в Кыргызстане, учитывая казахстанский опыт, руководитель Центра анализа и развития межконфессиональных отношений в Казахстане Гулназ Раздыкова: “Один из уроков — это в первую очередь правильное информационное сопровождение самой операции и процесса реабилитации. К сожалению, нами этот момент был упущен. Средства массовой информации, чтобы насытить свой информационный голод, буквально паразитировали на любых темах и вопросах. В результате основной фокус непосредственного освещения процесса реабилитации был смещен в сторону достаточно эмоциональных материалов, в некоторых случаях даже безнравственных”, — делится своими наблюдениями Раздыкова.

По ее словам, перед началом реализации такой операции по реабилитации необходимо поработать с журналистами и обучить их, а потом создать специальный пул из числа представителей средств массовой информации, кто будет иметь доступ к этим женщинам и детям. “Почему я так говорю? Дело в том, что в январе прошлого года после выхода первого интервью в казахстанских медиа с женщиной, которая вернулась оттуда, в обществе сразу сформировался негативный образ “возвращенки”, морально деградировавшей женщины, потому что в материале был сделан акцент на том факте, что она 19 раз была замужем. К сожалению, мы этот общественный негатив подкрепили неправильным информационным сопровождением. Поэтому мы посоветовали бы коллегам в Кыргызстане в первую очередь поработать над тем, как будет осуществляться информационное сопровождение этого процесса и какая роль отводится в ней журналистам. И, главное, надо помнить, что реабилитация не имеет конкретных сроков, поэтому все, кто задействован в этом, должны понимать, что это долгоиграющая и пролонгированная работа”, — отмечает Гулназ Раздыкова.

Возвращение узбекистанцев из Сирии и Ирака. Официальное фото

Ташкент — город добрый

В Узбекистане спецоперацию по возвращению своих граждан назвали “Мехр” (по-узбекски “добро”). В отличие от казахского “Жусана”, который прошел в три этапа, узбекистанцы организовали два этапа. Первый рейс с “возвращенцами” из Дамаска приземлился в международном аэропорту Ташкента 30 мая 2019 года, вернув домой 156 узбекистанцев, среди которых было 106 детей, 48 женщин и один мужчина.

Документальный фильм про спецоперацию «Мехр», показанный на государственном телевидении Узбекистана в 2019 году. Видео на узбекском языке.

Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев, комментируя этот момент, признавался, что самолет пришлось один раз вернуть из-за угрозы атаки террористов. “Было очень сложно вернуть их на родину. Договаривались со многими государствами. Посадить там самолет, вызволить людей из рук террористов — дело непростое. Однако мы вернули, ведь они наши соотечественники”, — подчеркнул узбекский президент на совещании в Ташкентской области.

На втором этапе 9 октября 2019 года другим спецрейсом из Багдада в Узбекистан были возвращены 64 ребенка. Гуманитарная операция была осуществлена узбекскими властями в тесном взаимодействии с правительством Ирака и Детским фондом ООН. Среди них 39 мальчиков и 25 девочек, из них 14 детей в возрасте до трех лет. Двое детей из возвращенных являются сиротами. По решению иракских судебных органов их мамы приговорены к различным длительным тюремным срокам за участие в деятельности террористических организаций. Они дали согласие на вывоз своих детей в Узбекистан после консультаций, а папы либо убиты, либо все еще в рядах террористов, а некоторые сидят в тюрьмах Сирии и Ирака, уточняет государственное агентство Узбекистана.

В Узбекистане вернули 220 своих граждан из Сирии и Ирака, из которых 170 детей. В Казахстане вернули 595 человек, из которых 406 детей. В Таджикистане вернули домой 84 ребенка из Ирака. В этой статистике учтены только те дети и взрослые, которых вывезли организованно по указанию правительств. Кыргызстан пока не вывез никого.