Добавить комментарий

- Асылбек Каримович, как в целом вы оцениваете состояние государственной политики в сфере религии?

- Я согласен с господином министром, ситуация в целом стабильна и под контролем, оснований для каких-либо алармистских прогнозов не имеется. В то же время стоит помнить, что и малочисленные экстремистские группы способны причинить огромный ущерб и в новейшей истории Казахстана имеются прецеденты. Именно поэтому столь актуально поручение Президента усилить работу в данной сфере.

- Порой можно слышать, в том числе от некоторых экспертов, что у нас напрасно критикуют Узбекистан, известный своей жесткой политикой в сфере религии. Высказывается мнение, что именно жесткие методы борьбы с религиозным экстремизмом позволили решить данную проблему у наших южных соседей, и что нам стоит поучиться у них, оставив чрезмерный либерализм.

- Я не вполне согласен с этим. Во-первых, ошибочно полагать, что проблема религиозного экстремизма в Узбекистане решена полностью. Особенно это касается некоторых регионов, где экстремизм загнан в глубокое подполье, и лишь ждет своего часа.

Кроме того, по моему мнению, в случае с Узбекистаном имеющиеся позитивные результаты достигнуты лишь процентов на двадцать благодаря жестким репрессивным мерам со стороны государства. Остальные восемьдесят процентов – благодаря тому, что в узбекском обществе работают эффективные механизмы общественного контроля.

- Например?

- Узбекское общество в подавляющем большинстве глубоко традиционно, у них по сей день силен институт большой семьи, непререкаемым авторитетом пользуется старшее поколение. Кроме того, повсеместно работает институт соседской общины, так называемые махалля. Наконец, в обществе в целом высок уровень традиционной религиозности, сильны позиции традиционного ханафитского мазхаба.

В целом все это образует разветвленную систему мощных механизмов социального контроля, которые работают очень эффективно и там, в принципе, совсем другой менталитет. Поэтому наивно думать, что «узбекские методы» дадут такой же результат в Казахстане, в совершенно иной среде.

- А какой результат они могут дать на нашей почве?

- Благоразумнее всего не ставить такие эксперименты в Казахстане, последствия могут быть тяжелейшие. У нас свой путь, своя модель развития и это касается не только религии, но и всех сфер жизни общества. Опять же наивно полагать, что в религии возможно скопировать «узбекскую модель», а во всем остальном остаться прежним Казахстаном. Нет, в обществе всё взаимосвязано, и во всем остальном тогда придется переходить на совершенно другие, непривычные и не подходящие для нашего общества стандарты.

- Еще одна тема, которую периодически озвучивают некоторые эксперты и политологи, это идея использования суфизма как противоядие от религиозного экстремизма в Казахстане. Что вы думаете по этому поводу?

- Безусловно, суфизм сыграл огромную роль в истории и культуре Центральной Азии, в том числе Казахстана. Более того, без огромного суфийского наследия невозможно представить себе культуру исламского мира в целом. Во многие регионы мира ислам как таковой принесли в свое время именно суфийские проповедники, а вовсе не воины с мечом в руке. К примеру, сегодня, не знаю почему, но неправомерно замалчивается роль братства Кубравийа в исламизации Дешт-и-Кипчака на начальных этапах возникновения Золотой Орды.

Но вопрос, располагаем ли мы достаточным ресурсом – кадровым, образовательным и другими, чтобы реально обеспечить возрождение великого духовного наследия Юсуфа Хамадани, Абдул Кадир аль-Джилани, Абдаллаха аль-Ансари, Бахаутдина Накшбанда и Кожа Ахмета Ясауи? Боюсь, не закончится ли данная затея тем, что в итоге воспользуются псевдосуфийские имитаторские секты, как это было когда-то.

Или, например, где гарантия того, что некоторые из таких групп не станут проводниками влияния внешних сил? Классический пример – действия Курбанали Ахметова, который ради «карьерного роста», не получив иджазу (разрешение быть учителем) у своих устазов, отправился на Кипр и дал байат (клятву) совершенно чуждому для Центральной Азии «шейху Назыму», имеющему весьма неоднозначную репутацию.

Нужны ли нам завтра самозваные «суфийские лекари», как та апашка в пещере Унгыртас, проводящие непонятные обряды с пролитием крови жертвенного животного на полуголых женщин и мужчин? Такое лишь отпугивает людей от классического понимания суфизма, создавая неправильные образы о нем, против чего в свое время боролись ученые ислама.

Кстати, в том же Узбекистане такой уважаемый эксперт как Бахтияр Бабаджанов в свое время жестко предостерег власти от заигрывания с тарикатом Накшбандийя, при том, что он для Узбекистана вполне традиционный. Но узбекский эксперт понимал, что тарикат – это закрытая структура со своей внутренней иерархией, что само по себе требует большой осторожности.

- Насколько корректно тему религиозного экстремизма целиком связывать с исламом?

- Очень хороший вопрос. Конечно, целиком связывать религиозный экстремизм с исламом нельзя. В Казахстане тоже существует целый ряд неисламских религиозных объединений зарубежного происхождения, которые не совершили пока ни одного теракта, однако располагают мощным арсеналом средств воздействия на психику своих адептов. Известно, в частности, что такие религиозные группы сыграли роль ударной силы во время первого украинского Майдана в 2014 году. И у нас они могут быть использованы внешними силами для дестабилизации политической обстановки.

- Что могли бы порекомендовать лично вы в качестве актуальной меры по противодействию религиозному экстремизму в нашей стране?

- Прежде всего, необходимо осознавать, что религиозный экстремизм на самом деле болезнь. Не эволюционная ступень в развитии религиозности общества, а отклонение от нормы. В основе своем исламу абсолютно чужды экстремизм и терроризм. Элементарный вопрос, где были «исламские» экстремизм и терроризм до шестидесятых годов? Даже в период антиколониальной борьбы не было ничего такого, а в годы «холодной войны» оно вдруг появилось…

Появление ДАИШ и подобных террористических и радикальных организаций как злокачественной опухоли на теле ислама и причины «арабской весны» были следствием падения доминирующей роли суннитского классического учения на современном этапе. Соответственно, борьба с экстремизмом как таковым в условиях Казахстана – это, прежде всего, четко налаженная оперативная работа специальных структур. Жесткая, но точечная.

Совершенно другой вопрос – профилактика религиозного экстремизма. Проще выражаясь, как уберечь от этой заразы здоровое большинство, прежде всего молодежь. Для этого не нужно бояться последовательно поддерживать традиционный ислам, наш исконный ханафизм в сочетании со здоровой национальной гордостью за нашу богатую историю, не говоря уже о целом комплексе внерелигиозных факторов. Но это уже требует слаженной работы всех государственных и общественных институтов.

Просто нужно четко осознавать еще одну простую истину. Рост религиозности общества само по себе нормальный, естественный процесс. Если религиозность подавлять, она никуда от этого не исчезнет, она лишь перейдет в другое качество. Вопрос, в какое?! Не лучше ли использовать этот духовный ресурс на благо общества, в созидательном ключе, чем своими руками превращать эту энергию в мину замедленного действия?

Уверен, наше государство, имеющее за плечами солидный опыт, успешно справится со всеми поставленными задачами. Для этого у нас имеются все необходимые условия.